Неточные совпадения
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно
удалились, а полковник присоединился к толпе, чтоб узнать, в чём
дело.
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского
дела. Если порядочные люди будут
удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
— Да в том-то и штука, что его Казбич не нашел: он куда-то уезжал
дней на шесть, а то
удалось ли бы Азамату увезти сестру?
Мы встречаемся каждый
день у колодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ее обожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, — и мне почти всегда
удается.
Не участвуй он сам в этом предприятии, никаким жидам в мире не
удалось бы привести в исполнение подобного
дела.
Теперь можно бы заключить, что после таких бурь, испытаний, превратностей судьбы и жизненного горя он
удалится с оставшимися кровными десятью тысячонками в какое-нибудь мирное захолустье уездного городишка и там заклекнет [Заклекнуть — завянуть.] навеки в ситцевом халате у окна низенького домика, разбирая по воскресным
дням драку мужиков, возникшую пред окнами, или для освежения пройдясь в курятник пощупать лично курицу, назначенную в суп, и проведет таким образом нешумный, но в своем роде тоже небесполезный век.
Стихи на случай сохранились;
Я их имею; вот они:
«Куда, куда вы
удалились,
Весны моей златые
дни?
Что
день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и
день забот,
Благословен и тьмы приход!
Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, — сказала она голосом еще более ласковым, — если я вмешиваюсь в ваши
дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне
удастся вам помочь».
Уловка моя
удалась. Пугачев развеселился. «Долг платежом красен, — сказал он, мигая и прищуриваясь. — Расскажи-ка мне теперь, какое тебе
дело до той девушки, которую Швабрин обижает? Уж не зазноба ли сердцу молодецкому? а?»
Однажды —
дело было утром — Павел Петрович хорошо себя чувствовал и перешел с постели на диван, а Николай Петрович, осведомившись об его здоровье, отлучился на гумно. Фенечка принесла чашку чаю и, поставив ее на столик, хотела было
удалиться. Павел Петрович ее удержал.
Слуга вошел и доложил о приезде председателя казенной палаты, сладкоглазого старика с сморщенными губами, который чрезвычайно любил природу, особенно в летний
день, когда, по его словам, «каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку…». Аркадий
удалился.
Аркадий сказал правду: Павел Петрович не раз помогал своему брату; не раз, видя, как он бился и ломал себе голову, придумывая, как бы извернуться, Павел Петрович медленно подходил к окну и, засунув руки в карманы, бормотал сквозь зубы: «Mais je puis vous donner de l'argent», [Но я могу дать тебе денег (фр.).] — и давал ему денег; но в этот
день у него самого ничего не было, и он предпочел
удалиться.
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где
дела до меня нет; и часть времени, которую мне
удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!
Стало быть, напрасно он, бывало, зимою в Петербурге по целым
дням просиживал над новейшими сочинениями; напрасно прислушивался к разговорам молодых людей; напрасно радовался, когда ему
удавалось вставить и свое слово в их кипучие речи.
А через три
дня утром он стоял на ярмарке в толпе, окружившей часовню, на которой поднимали флаг, открывая всероссийское торжище. Иноков сказал, что он постарается провести его на выставку в тот час, когда будет царь, однако это едва ли
удастся, но что, наверное, царь посетит Главный дом ярмарки и лучше посмотреть на него там.
— Ты знаешь, — в посте я принуждена была съездить в Саратов, по
делу дяди Якова; очень тяжелая поездка! Я там никого не знаю и попала в плен местным… радикалам, они много напортили мне. Мне ничего не
удалось сделать, даже свидания не дали с Яковом Акимовичем. Сознаюсь, что я не очень настаивала на этом. Что могла бы я сказать ему?
Практика судебного оратора достаточно хорошо научила Клима Ивановича Самгина обходить опасные места,
удаляясь от них в сторону. Он был достаточно начитан для того, чтоб легко наполнять любой термин именно тем содержанием, которого требует
день и минута. И, наконец, он твердо знал, что люди всегда безграмотнее тех мыслей и фраз, которыми они оперируют, — он знал это потому, что весьма часто сам чувствовал себя таким.
— Поезжай, — одобрительно сказал Дронов. — Дай мне денег, я налажу издательство, а ты —
удались и сибаритствуй. Налажу
дело, приведу отечество в порядок — телеграфирую: возвращайся, все готово для сладкой жизни, черт тебя дери!
«Да, у нее нужно бывать», — решил Самгин, но второй раз увидеть ее ему не скоро
удалось, обильные, но запутанные
дела Прозорова требовали много времени, франтоватый письмоводитель был очень плохо осведомлен, бездельничал, мечтал о репортаже в «Петербургской газете».
— На все вопросы, Самгин, есть только два ответа: да и нет. Вы, кажется, хотите придумать третий? Это — желание большинства людей, но до сего
дня никому еще не
удавалось осуществить его.
По мере того, однако ж, как
дело подходило к зиме, свидания их становились реже наедине. К Ильинским стали ездить гости, и Обломову по целым
дням не
удавалось сказать с ней двух слов. Они менялись взглядами. Ее взгляды выражали иногда усталость и нетерпение.
— Тарантьев, Иван Герасимыч! — говорил Штольц, пожимая плечами. — Ну, одевайся скорей, — торопил он. — А Тарантьеву скажи, как придет, — прибавил он, обращаясь к Захару, — что мы дома не обедаем, и что Илья Ильич все лето не будет дома обедать, а осенью у него много будет
дела, и что видеться с ним не
удастся…
«Законное
дело» братца
удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное
дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».
С начала лета в доме стали поговаривать о двух больших предстоящих праздниках: Иванове
дне, именинах братца, и об Ильине
дне — именинах Обломова: это были две важные эпохи в виду. И когда хозяйке случалось купить или видеть на рынке отличную четверть телятины или
удавался особенно хорошо пирог, она приговаривала: «Ах, если б этакая телятина попалась или этакий пирог
удался в Иванов или в Ильин
день!»
Солнце там ярко и жарко светит около полугода и потом
удаляется оттуда не вдруг, точно нехотя, как будто оборачивается назад взглянуть еще раз или два на любимое место и подарить ему осенью, среди ненастья, ясный, теплый
день.
— Я пойду прямо к
делу: скажите мне, откуда вы берете это спокойствие, как
удается вам сохранить тишину, достоинство, эту свежесть в лице, мягкую уверенность и скромность в каждом мерном движении вашей жизни? Как вы обходитесь без борьбы, без увлечений, без падений и без побед? Что вы делаете для этого?
— Хоть бы один
день прожить так… и то не
удается!
Однако ему не
удалось остаться долее. Татьяна Марковна вызвала его письмом, в котором звала немедленно приехать, написав коротко, что «
дело есть».
— Это правда, — заметил Марк. — Я пошел бы прямо к
делу, да тем и кончил бы! А вот вы сделаете то же, да будете уверять себя и ее, что влезли на высоту и ее туда же затащили — идеалист вы этакий! Порисуйтесь, порисуйтесь! Может быть, и
удастся. А то что томить себя вздохами, не спать, караулить, когда беленькая ручка откинет лиловую занавеску… ждать по неделям от нее ласкового взгляда…
«Я буду не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние
дни в Москве, — никогда теперь уже не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя идея, которой я никогда не изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо не знаю, был ли такой
день в Петербурге, который бы я не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и
удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин многих моих неосторожностей, наделанных в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
— Он действительно даром слова не владеет, но только с первого взгляда; ему
удавалось делать чрезвычайно меткие замечания; и вообще — это более люди
дела, аферы, чем обобщающей мысли; их надо с этой точки судить…
Вот тут-то, как нарочно, ему вдруг
удалось узнать о происходившем свидании, глаз на глаз, Катерины Николаевны с влюбленным в нее Версиловым, еще за два
дня до той катастрофы.
Но я еще внизу положил, во время всех этих дебатов, подвергнуть
дело о письме про наследство решению третейскому и обратиться, как к судье, к Васину, а если не
удастся к Васину, то еще к одному лицу, я уже знал к какому.
И куда сейчас
дену бронзовые подсвечники, и будет ли достигнута цель, и так ли
дело делается, и
удастся ли мой расчет?
Дело в том, что с неделю назад ему
удалось выиграть в один вечер тысяч двенадцать, и он торжествовал.
Я перепугался: бал и обед! В этих двух явлениях выражалось все, от чего так хотелось
удалиться из Петербурга на время, пожить иначе, по возможности без повторений, а тут вдруг бал и обед! Отец Аввакум также втихомолку смущался этим. Он не был в Капштате и отчаивался уже быть. Я подговорил его уехать, и
дня через два, с тем же Вандиком, который был еще в Саймонстоуне, мы отправились в Капштат.
Так
удавалось ему
дня три, но однажды он воротился с пустым кувшином, ерошил рукой затылок, чесал спину и чему-то хохотал, хотя сквозь смех проглядывала некоторая принужденность.
Если им
удастся приобрести несколько штук скота кражей, они едят без меры;
дни и ночи проводят в этом; а когда все съедят, туго подвяжут себе животы и сидят по неделям без пищи».
Когда однажды корейское правительство донесло китайскому, что оно велело прибывшим к берегам Кореи каким-то европейским судам, кажется английским,
удалиться, в подражание тому, как поступило с этими же судами китайское правительство, богдыхан приказал объявить корейцам, что «ему
дела до них нет и чтобы они распоряжались, как хотят».
Так японцам не
удалось и это крайнее средство, то есть объявление о смерти сиогуна, чтоб заставить адмирала изменить намерение: непременно дождаться ответа. Должно быть, в самом
деле японскому глазу больно видеть чужие суда у себя в гостях! А они, без сомнения, надеялись, что лишь только они сделают такое важное возражение, адмирал уйдет, они ответ пришлют года через два, конечно отрицательный, и так
дело затянется на неопределенный и продолжительный срок.
Мне
удалось посодействовать разрешению
дела там, и вот посылаю тебе копию с помилования по адресу, который дала мне графиня Екатерина Ивановна.
— Вы, собственно, по какому
делу? — опять спросил судебный пристав у Фанарина, как только сенаторы
удалились.
Несмотря на то, что он не переставал караулить ее, ему ни разу не
удалось один на один встретить ее в этот
день.
— Я все-таки переломил бы этого дядюшку, — повествовал Веревкин, — но ему
удалось втянуть в
дело одну даму… А эта дама, батенька, обламывает и не такие
дела. Ну, одним словом, она проводит
дела через все инстанции, у нее что-то вроде своего министерства, черт ее возьми!
Но Григорий Васильевич не приходит-с, потому служу им теперь в комнатах один я-с — так они сами определили с той самой минуты, как начали эту затею с Аграфеной Александровной, а на ночь так и я теперь, по ихнему распоряжению,
удаляюсь и ночую во флигеле, с тем чтобы до полночи мне не спать, а дежурить, вставать и двор обходить, и ждать, когда Аграфена Александровна придут-с, так как они вот уже несколько
дней ее ждут, словно как помешанные.
— Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что хотя бы и
удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас
дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.
Выждал я время и раз в большом обществе
удалось мне вдруг «соперника» моего оскорбить будто бы из-за самой посторонней причины, подсмеяться над одним мнением его об одном важном тогда событии — в двадцать шестом году
дело было — и подсмеяться, говорили люди,
удалось остроумно и ловко.
«
Дело, дескать, такое простое, семейное и обыкновенное, отец посек дочку, и вот, к стыду наших
дней, дошло до суда!» Убежденные присяжные
удаляются и выносят оправдательный приговор.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня. В результате за целый
день нам
удалось пройти не более 10 км. Заночевали мы в том месте, где река разбивается сразу на три протоки. Вследствие ветреной погоды в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь спать.
В то время реку Билимбе можно было назвать пустынной. В нижней половине река шириной около 20 м, глубиной до 1,5 м и имеет скорость течения от 8 до 10 км в час. В верховьях реки есть несколько зверовых фанз. Китайцы приходили сюда в Санхобе зимой лишь на время соболевания. В этот
день нам
удалось пройти км тридцать; до Сихотэ-Алиня оставалось еще столько же.